Счастливчик LuckyEd. Переход Марковичей через границу.

Дамы и господа!

Не сразу. Виртуальной жизни тогда ещё не существовало, а реальность встречала нас, безъязыких и бесхозных, весьма прохладно.

Но вспомните предыдущее правило:

 

В то время по всему предотъездному союзу бродили страшные слухи.

Мы нервно посмеивались в ответ.
           

Аэропорт Бен Гуриона встретил нас гостеприимным тепловым ударом. Речь шла о конце сентября, но нам и этого хватило.

Удар ощущался в прямом смысле слова. Ты выходишь в жар, а он тебя бьёт. Кто никогда этого не испытывал, тому не объяснить.

Мы тогда ещё не знали, что такое Эйлатский зной конца августа. А сейчас преспокойно ездим на джазовые фестивали на Красном море и наслаждаемся.

Как люди опытные, наслушавшиеся рассказов о собственных правах, мы помчались требовать бесплатный звонок на бывшую родину, но получили отказ без объяснений. Друзья, снявшие нам квартиру, ждали где-то в зазаборье, но нас друг к другу не допустили. А вместо этого выстроили гуськом и отправили в автобусы. На все испуганные вопросы ответ был "ИхйЕ бесЕдер" (Всё будет хорошо). Плюс, сопровождающие повторяли слово ЦрифИн, не встречавшееся ранее в учебниках иврита.
                 

Уже при входе в автобус рыжеволосый курчавый "загонщик" на ломаном русском с сильным грузинским акцентом пояснил, что Црифин - это воинская часть, и там мы теперь будем жить. И несколько раз повторил "Рош ашанА". При чём тут "Голова года" не знали даже наимудрейшие из нас, но начинали сбываться кошмарные предсказания.
                     

Счастьем, потому что впервые с момента "побега" мы почувствовали любовь и заботу. Не дошло несколько чемоданов, и нам выдали солдатскую одежду и брезентовые шляпы с гордой надписью "Армия обороны Израиля". Арик скакал в армейских трусах как в шортах и боялся, что исчезнувшие чемоданы вернутся, и все подарки отберут. А взрослые поглощали бесконечную еду, понимая, что это бесплатное счастье когда-нибудь кончится.
                                     

Постепенно ситуация прояснилась. Оказывается, мы прилетели в Израиль в канун праздника Рош ашанА - еврейского нового года. Безнадёжнее этого мог быть только Судный день. Ни одно официальное учреждение в стране не работало, ТеудАт олЕ (удостоверение нового репатрианта) выдать никто не мог, и на три дня нас отправили в заботливую резервацию воинской части. Кормили, поили, обхаживали, но связи с внешним миром не было никакой.
                           

Незнакомые люди жили в небольшом пространстве, пересекаясь друг с другом при грустных и смешных обстоятельствах. Первой же ночью моя бабушка, дама дородная и грузная, отправилась в туалет, расположенный "во дворе" (или как это место называется в армии?) Вернувшись, она легла в постель, и мы услышали дикий крик, переходящий в сдавленный писк.

                               

                                               

           

Прибежали любопытные из соседних бараков.

Оказалась, что бабушка в потёмках не дошла и улеглась на сухонькую старушку с переломом шейки бедра. Всё обошлось, следующим утром они мило беседовали, но бараки наши "гуляли" до утра, радостно обсуждая превратности судьбы. В этом вынужденном братании тоже были осторожные проблески счастья.

                         

Вечером третьего дня пришла свобода. Пришла она не одна, а с равом Перецом, тогдашним министром абсорбции.

На "допрос" нас вызывали поодиночке, а возвращались мы в бараки с мягкими сизыми книжками ТеудАт олЕ, исписанными равом и иже с ним. С этого момента счастье непредсказуемого будущего стало реальным, ворота в Страну гостеприимно распахнулись и мы встретились с друзьями, денно и нощно осаждавшими нашу крепость.